В доме, там где заборы высокие
На цепи, перед будкою щерится
Волкодав - это псина огромная
Ловит блох,... да на солнышке греется
И хозяин в дому том заботливый
Ест харчи, да чайком душу балует
Ну а псу он костей, да с помоями
Каждый день черпаком да отваливает
Как-то днем у ребенка соседского
Что-то в сердце так ёкнуло жалобно,
Что набрало мясца, да и хлебушка
И воды из колодца с прохладою
Да и с песней какой-то веселою
К волкодаву пришло это дитятко...
Но пес помня наказы хозяйские
Рвал зубами то тело невинное.
И хозяин с довольной ухмылкою
Говорил - вот так псина забавная
Ни добра, ни заботы не чувствует
Исполняя лишь волю хозяйскую
Пес хорош, да лишь только состарится
Чтобы харч бесполезно не стравливал
Я его пристрелю, да пса нового
Еще злей да на цепь закомандую.
В нашей жизни бывает подобное
Добровольные псы злобно гавкают,
Чтоб в глазах власть имущих прославиться
Чтоб к хозяину как-то подластиться
Пес, на то он и пес, раз приказано
Значит нужно нести службу верную
Охранять от чужих все хозяйское
Что так было хозяином вверено.
Дорогие читатели! Не скупитесь на ваши отзывы,
замечания, рецензии, пожелания авторам. И не забудьте дать
оценку произведению, которое вы прочитали - это помогает авторам
совершенствовать свои творческие способности
Оцените произведение:
(после оценки вы также сможете оставить отзыв)
Проза : Реальность - Андрей Скворцов Я специально не уточняю в самом начале кто именно "он", жил. Лес жил своей внутренней жизнью под кистью и в воображении мастера. И мастер жил каждой травинкой, и тёплым лучом своего мира. Их жизнь была в единстве и гармонии. Это просто была ЖИЗНЬ. Ни та, ни эта, просто жизнь в некой иной для нас реальности. Эта жизнь была за тонкой гранью воображения художника, и, пока он находился внутри, она была реальна и осязаема. Даже мы, читая описание леса, если имеем достаточно воображения и эмоциональности можем проникнуть на мгновение за эту грань.
История в своём завершении забывает об этой жизни. Её будто и не было. Она испарилась под взглядом оценщика картин и превратилась в работу. Мастер не мог возвратиться не к работе, - он не мог вернуть прежнее присутствие жизни. Смерть произвёл СУД. Мастер превратился в оценщика подобно тому, как жизнь и гармония с Богом были нарушены в Эдеме посредством суда. Адам и Ева действительно умерли в тот самый день, когда "открылись глаза их". Непослушание не было причиной грехопадения. Суд стал причиной непослушания.
И ещё одна грань того же. В этой истории описывается надмение. Надмение не как характеристика, а как глагол. Как выход из единства и гармонии, и постановка себя над и вне оцениваемого объекта. Надмение и суд есть сущность грехопадения!
